Маргарита иногда спрашивала себя, счастлива ли она. И боялась ответа, зная, что боги не любят счастливых, а удача изменчива и коварна. Она старалась не думать о судьбе, не заглядывать в будущее. Если бы она узрела свое будущее, то леденящий ужас охватил бы ее!

Дни проходили за днями, недели за неделями. Жизнь протекала размеренно и спокойно. С Гривиными Прозоровы виделись теперь редко, Дмитрий постоянно наведывался в столицу по делам, а Варя почти не покидала Цветочного: ее переезд всегда становился слишком хлопотным, да и самочувствие бедной калеки что-то стало резко ухудшаться. Доктор Литвиненко, курсируя между столицей и усадьбой Прозоровых, пребывал в недоумении. По его мнению, на состоянии больной отражалось угрюмое настроение, приступы уныния и отчаяния, которые повторялись все чаще. Причины были понятны всем, но из деликатности о них умалчивали.

Гривин все более и более тяготился ролью благородного возлюбленного. Он по-прежнему продолжал ухаживать за женой, предупреждать всякое ее желание, всякую необходимость. Весь быт в доме был продуман им до мелочей, чтобы ничто не могло стать помехой для Варвары. Отношения супругов продолжали оставаться добрыми и дружескими, однако незримо копилось напряжение. Гривин злился на себя, что дал себя околпачить, на бедную свою жену, которую угораздило так неудачно свалиться с лошади, и на Марго, которая предала их тайную страсть. Что она нашла в этом старике? Неужели он действительно способен пробудить в ее душе и теле сильные чувства? Это потому, что бедняжке не с чем сравнить, вот если бы она оказалась в его, Гривина, объятиях…

В Петербурге снова стояла зима, кис под ногами снег вперемешку с конским навозом, оставляемым на столичных тротуарах многотысячной армией лихачей, «ванек», ломовиков. Маргарита в пушистой шубке, высоко поднимая «пажом» подол богатого платья, осторожно ступала остроносыми ботиночками, проклиная себя за то, что не надела калош. Наконец ей удалось преодолеть обледенелое пространство, отделявшее ее от порога собственного дома. Размышляя о том, какими словами она будет бранить дворника, молодая женщина прямо в дверях столкнулась с Гривиным.

– А, Митя! Рада видеть тебя! – приветливо-равнодушно сказала Маргарита.

– Наше почтеньице, дорогая маменька! – иронично произнес управляющий, наклоняясь над протянутой для поцелуя рукой. Марго бесил этот тон, который в последнее время стал позволять себе Гривин, когда их разговор никто не слышал.

Стараясь отделаться от визита родственника, Марго быстро заговорила:

– Платон Петрович уехал засветло, сказал, к обеду не ждать, а будет поздно. Поехал на Выборгскую сторону, на фабрику, оттуда в Сенат, потом в Биржевой комитет, потом еще куда-то, говорил утром, да я уж не упомнила всего. Так ты уж завтра зайди, Митя!

– Стало быть, хозяина не будет к обеду, отчего бы вам, моя дорогая, не пригласить меня отобедать в вашем обществе? Одной кушать скучно, не так ли?

– Пожалуй, – без всякого радушия согласилась Марго и жестом пригласила Гривина.

Обед подали скоро. Наклонясь над тарелкой и вполуха слушая речи Дмитрия, Маргарита недоумевала. Зачем он здесь, вряд ли муж не уговорился о встрече заранее, вряд ли Гривин не знал, что тестя нет. А может, потому и пришел, что знал, Прозорова не будет до ночи. От этой мысли ей стало не по себе, она положила ложку и молча смотрела на Дмитрия.

– Маргарита Павловна! У вас плохой аппетит! Уж не захворали ли вы? – участливо осведомился гость.

– Нет, просто есть не хочется.

– Напрасно, напрасно! Кухарка ваша отменно готовит, обидится, когда узнает, что хозяйка только ложкой поковыряла! – усмехнулся Гривин и был в этом прав.

Прозоровская кухарка Степанида готовила отменно и потому среди прислуги занимала особое положение. Могла даже поспорить с самим Прозоровым или легонько побранить хозяйку. Марго вздохнула и снова принялась за еду.

После кофе она надеялась, что Гривин уйдет. Он продолжал листать газету в гостиной, когда зашла горничная Настя.

– Маргарита Павловна, вы обещались нынче и меня и Степаниду до вечера отпустить, покуда хозяина нет, – напомнила девушка.

Маргарита ни за что не хотела оставаться с Гривиным наедине, но нарушить обещание, данное женщинам, тоже не могла.

– Хорошо, ступайте, я сама провожу Дмитрия Ивановича! – ответила хозяйка, намекая гостю, что и ему пора собираться, но Гривин сделал вид, что не понял этих слов.

Прислуга ушла, в доме стало совсем тихо.

Видя, что Гривин удобно расположился в кресле и никуда не собирается уходить, Марго взяла шитье и устроилась за столом под абажуром.

– Ты довольна своей жизнью? – вдруг тихо спросил Дмитрий.

Маргарита вздрогнула, они давно уже были на «вы». Она пожала плечами, что тут говорить!

– Но хоть иногда ты думаешь обо мне? – продолжал Дмитрий.

– Зачем мучить себя воспоминаниями о боли, об унижении, о предательстве? – стараясь не волноваться, ответила Марго.

– Разве ты помнишь только боль? Боль от моих поцелуев оставалась на твоих губах? Боль от моих чувств?

– Оставим этот разговор, Дмитрий, это ни к чему! Что теперь ворошить прошлое! – Она с досадой бросила работу и встала. Вскочил и Гривин.

– Прошлое? Это вовсе не прошлое! Я и теперь живу моей любовью к тебе!

– Прошу тебя, не надо начинать все заново! – воскликнула Марго.

– Но ведь ничего и не кончалось! Пусть формально я женат, ты замужем, но мы по-прежнему любим друг друга! Мы должны принадлежать друг другу!

Вот в чем дело! Принадлежать друг другу! Вернее, его жажда обладать ее телом! Видать, совсем измучился с больной женой, вот и потянуло в чужой огород!

Маргарита разозлилась. Да, конечно, она думала о Дмитрии, иногда ее фантазии рисовали грешные картины. Но никогда она не хотела перенести их в реальность. Слишком дорого достались ей благополучие и тихая семейная радость, чтобы принести их в жертву минутной страсти.

Молодая женщина попыталась выйти из комнаты, но Гривин резко схватил ее за руку.

– Нет! Ты не уйдешь! Ты не посмеешь отмахнуться от моих страданий! Я думаю о тебе постоянно, каждый миг! Вспоминаю наши встречи, твои губы, твое гибкое тело! По ночам я изнемогаю, когда представляю тебя в его объятиях, его руки на твоей груди, его губы на твоих нежных устах!

– Замолчи! Замолчи! – Маргарита вырвалась и побежала в спальню с надеждой запереться там. Гривин ринулся следом и ворвался в комнату.

Маргарита не на шутку испугалась. Кричать? Звать на помощь? Прибежит дворник, швейцар, и что она скажет о своем обидчике? Надо успокоить Гривина, отвлечь его! Но Дмитрий, казалось, обезумел. Вся долго скрываемая страсть закипела в нем, кровь бросилась в голову, он ничего не видел, кроме мечущейся Марго. Не слышал ее слов, которыми она пыталась остановить насилие над собою. Гривин схватил Маргариту, терзая на ней роскошное платье и дорогое белье, поволок свою жертву на широкую постель и овладел ее телом. Овладел грубо, неистово, потом упал на подушки и замер в изнеможении. Потрясенная, раздавленная, распластанная на простынях, Марго лежала молча, она даже не плакала и не кричала, ей хотелось умереть прямо сейчас.